Базар завален зеленью. Редис
с клубникой первой о престиже спорят.
Вновь Ялта превратилась в Парадиз
и вновь Эвксинским Понтом стало море.
Никто не помнит скуки зимних дней,
дожди забыты, мрак забыт в аллеях,
и небо всё становится синей
день ото дня, и море – всё теплее.
И ломится персидская сирень
из-за ограды шало, одичало;
небрежно сдвинув кепи набекрень,
пойду через горсад к родным причалам.
Из молодых там рыбачков с утра
набрал бы военком не полк, так роту:
пора клевать султанке, и пора
мне вспомнить про подводную охоту.
Здороваются горлицы. Зимой
я их подкармливал и тех синичек стаю,
и потому характер мой крутой
они крутым, наверно, не считают.
Май взял своё. Над пляжем дельтаплан
трещит опять. Ну и опять, понятно,
приятно глянуть на девичий стан
и в шортах дам осматривать приятно.
На Пушкинском бульваре тень, уют,
и можно помечтать о встрече пылкой,
вот только жаль, что бомжи «достают»,
в кустах ища окурки и бутылки.
Но это мелочь, к ним народ привык,
не замечает их позор и стычки,
и пёс безродный обнажает клык
не злобно, а, скорее, по привычке.
Зато везде глициний синева,
влекут платаны зеленью и тенью,
и самые обычные слова
слагаются в стихи на удивленье.
А ветер флаг над мэрией полощет
цвет неба цвета моря голубей,
и новый день врывается на площадь,
в овациях взлетевших голубей…