Как горько пахнет алычой
на мартовской земле,
и тополь бледною свечой
качается во мгле!
Туман стоит, туман ползёт
почти до самых крон,
и водорослей терпкий йод
в тумане растворён.

И не понять, куда идти,
не рад всему и рад,
и только знаешь, что пути
не может быть назад.

Вперёд, вперёд
во тьме ночной
и в предвечерней мгле.
Как горько пахнет алычой
на мартовской земле!
А на рассвете на мели
кефаль стоит стеной
и в небе плачут журавли
от встречи с ро-диной…

КРОКУСЫ

Плющ подбирается к самой макушке
дуба, объятого ленью,
жёлтые крокусы, словно веснушки,
склон облепили весенний.

Я над строкой, как всегда, терпеливый,
жду, чтобы образы спелись,
словно снежинками,
дикие сливы
белым цветеньем оделись.

Ранней весной опьянён уже весь я,
весел – ну чем не повеса? –
жёлтые крокусы, словно созвездья,
светятся в сумраке леса.

Примулы вдоль ручейка у тропинки,
зелень воспрянувших почек,
где-то кукушка ведёт без запинки
счёт, мне бессмертье пророча.

И на все беды рукой не махну ли,
если, все в солнечном дыме,
жёлтые крокусы в небо вспорхнули
бабочками золотыми…