***
Ближе к рассвету, походкой медвежьей
Перевалив в двадцать первый век,
Бродит вдоль крымского побережья
Странный, без возраста, человек.

Сюртук истрепавшийся, треуголка –
Кого не встретишь в этом Крыму!
Но взгляд исподлобья пронзает колко,
И все насквозь очевидно ему.

Неужто он самый? Да быть не может!
Нелепый свихнувшийся эпигон.
Но мысль неотступная сердце гложет:
А если и впрямь? Если это Он?

И не было вовсе Святой Елены.
А вместо Голгофы – сослали в рай.
И нимб страстотерпца исчез мгновенно.
Живи. Хочешь, в шахматы поиграй.

Лови на рассвете рыбешку с пирса,
Глазей на лежащих в нирване нимф.
Другой бы стократ уж сорвался, спился.
А этот упрям – ему нужен нимб!

И вот он бредет – за спиною руки.
И не умирает назло врагам,
Что крестные пообещали муки,
А вместо распятья – курортный гам!

И вонь шашлыков, и тупые лица.
И эти – с бычками и пахлавой.
А солнце палит, как под Аустерлицем!
Но треуголка срослась с головой.

И вот он бредет среди этой черни –
Давно похороненный всеми глюк.
И нет для него ничего плачевней
Бессрочных танталовых этих мук!

И вновь – чебуреки, креветки, пицца…
Картечью бы всех – да кишка тонка!
А дети все норовят уцепиться
За полы истертого сюртука.